Страх – естественная реакция человека на смертельную опасность. Негативная роль страха в бою хорошо известна – он подавляет логическое мышления и координацию движений, поэтому желание бойца не испытывать страха вполне объяснимо.

Однако раз природа дала нам этот защитный механизм, значит он необходим.  Самые распространенные «прививки от страха» – химическая и психическая «анестезия» (наркотики, фанатизм и т.д.) – дурманят разум не меньше чем сам страх. Насиль­ственно уничтожая страх, человек утрачивает нечто такое, что, собственно, и отличает его от зверя: способность логически мыслить, сочувствовать, сопереживать, сострадать. Ведь нарко­ман не станет сотрудничать и не будет содействовать, ему не нужны соратники. Фанатик не захочет созидать, он жаждет толь­ко разрушать. Такое бесстрашие чем-то очень близко с безумством.

Переживание угрозы – ско­рее сильная сторона нашей природы, чем ее изъян. В процес­се выживания человека, как биологического вида, страх игра­ет важную роль, являясь, по существу, пусковой кнопкой, переводящей психику в состояние готовности, катализатором, ускоряющим протекание физиологических процессов. Поэто­му нужно не подавлять страх, а преодолевать его негативные последствия. Итак, альтернатива искусственной «блокаде» страха существует. Это победа разума над инстинктом самосохранения.

Какие же для этого нужны силы? Что укрепляет бойца в его решимости вступить в ближний бой.  Ответ известен: нравственные силы помогают человеку сделать осознанный шаг навстречу смерти. Но достаточно ли этого шага для победы? В поиске ответа на этот вопрос обратимся к типичной картине эволюции воина. Попав в ситуацию ближнего боя, приходится бороться с парализующим волю желанием спрятаться, уклониться от схватки. Здесь даже самая малая победа дается ценой невероятных усилий, предельным напря­жением всех нравственных сил.  Ясно, что боец рефлексирующий, скованный своими комплексами, подавленный собственной немощью  легкая добыча для противника. А вот счастливчик, сумевший выжить в первых боях, получает шанс продолжить свое воинское взросление. Растущая опытность и премудрости «науки побеждать» начинают «работать» на бойца. И тогда преодоленный, поверженный страх, сменяется   осмотрительностью опытного профессионала.

Очевидно, риск гибели, своего рода выбраковки в «естественном отборе» первых боев по-прежнему велик. Когда же дело касается собственной жизни, как-то не очень хочется полагать­ся на волю случая. Лучше бы этого избежать, но как?
А что если бойца готовить так, чтобы еще в мирное вре­мя заложить у него основу неустрашимости – сформиро­вать базу для будущего боевого опыта? Фундаментом такой подготовки могло бы стать понимание того, что боевой опыт – явление целостное и цельное – не делимое на со­ставляющие; что боевой опыт не просто сумма умений, сно­ровок, ухваток; что его не получишь «арифметическим» сло­жением разнородных навыков. Это очевидно не для всех. Боевая действи­тельность не раз опровергала подобные взгляды, и эти оп­ровержения писаны кровью.

При организации подготовки нужно во что бы то ни стало избежать соблазна обучать бойцов исключительно решению «насущных задач» боя, необходимо подняться над сиюминутными потребностями боевых действий, чтобы по­знать законы вооруженной борьбы. Только это поможет оста­новить конвейер по производству «воинов-спортсменов» и позволит создать питательную среду для рождения бойцов, готовых адекватно и грамотно действовать в ближнем бою.

В системе СБОР этому служит комплексный подход, в котором стрельба и рукопашный бой объединены общей базой движений, дающей мощный синергетический эффект.

Боевой опыт, становится результатом синтеза процесса и итогов удачных и неудачных попыток решения реальных за­дач. Во главе угла стоит не реалистичность, а непременно реальность учебных задач. В противном случае вместо опыта деятельности рож­дается игровой, «сценический» опыт.

Рационализация движений и не напряжение не задействованных в работе мышечных групп способны реализовать и связать между собой самые разные действия ближнего боя, объеди­нить их в единый, универсальный двигательный комплекс. «Ци­вилизованный» человек утратил свою первородную пластику, разменял ее на множество спортивных, хореографических, строевых приемов, стилей и школ. Но она может быть восста­новлена.

Условия боя вне боевых действий принципиально невоспроизводимы, комплексное воздействие реальных угрожающих факторов нужно заменить избы­точной информационной и двигательной сложностью учебных заданий. Разноплановые, многомерные, пересыщенные нео­жиданностями учебные ситуации должны вводить бойца в пограничное состояние, подводить его вплотную к стрессу. Именно в таком состоянии, начинают интенсивно работать механизмы адаптации.

Тогда боевые эпизоды уже не загоняют бойца в ступор. Бой воспринимается им иначе: да, угроза вели­ка, но она «видна»; да, опасность реальна, но известны «прави­ла безопасности». Страх поначалу еще появляется, но это не парализующий ужас смерти, а, опасение за работоспособность новых боевых сноровок, еще не опробованных, не проверенных в деле. Такой страх не подавляет, не угнетает, а возбуждает, стимулирует, активизирует.

Только выполняя учебные задания невероятной для боевой действи­тельности сложности, можно обрести существенно больше, чем заурядный набор «полезных навыков» – базу для боевого опыта.

Что это означает в контексте подготовки к ближнему бою? В первую очередь – объемность учебных заданий. Слово «объемность» выбрано намеренно, в противопоставление линейности традиционных условий тренинга. Сюда относится пространственная распределенность целей и задач,  на­ложение ограниченного времени для их решения, и направленное противодействие среды.
Немаловажную роль играет смысловое наполнение заданий. Бессмысленная стрельба «по кругам» на количество вы­битых очков  или бездумное заучивание приёмов рукопашного боя сокрушает всякие боевые сноровки; полезно толь­ко осмысленное решение задачи с оценкой: выпол­нил, не выполнил. Но для этого необходимо исключить из  тренинга однозначную ясность упражнений (именно отсюда произрастают типовые варианты), должно существо­вать множество допустимых решений.
Существует только одно средство, позволяющее практически беспредельно и, при этом, не лукавя, наращивать сложность тренировок: схватка с несколькими противниками – групповой бой.

Боец, готовый к ведению группового боя, все прочие обстоятельства боевой действительности воспринимает как уп­рощение своей задачи. Боец, обученный «видеть ситуацию в объеме», без труда разрешит любой «линейный» конфликт. Специалист, который ориентируется в «многомерной» проблеме, легко проникнет в любую ее проекцию. Словом, групповой бой аккумулирует в себе неисчерпаемый потенциал для твор­ческого осмысления и богатейший запас методологических принципов и закономерностей построения базы боевого опыта. Опыт является средством преодоления страха.