После окончания Ленинградского ВОКУ, я был направлен служить в Армению, г. Ленинакан. Там проходил службу один из первых учеников Касьянова, хорошо владевший русифицированным карате СЭНЕ. Он организовал секцию для офицеров. Вечерний досуг офицеров мог состоять из питья водки или тренировок. Я выбрал тренировки.

Через два месяца осталось только два ученика, я и офицер из стройбата. Остальные отсеялись из-за различных причин. У кого-то не было мотивации, кто-то предпочёл водку, кому-то это просто не подходило.

После распада СССР и отъезда бойцов по национальным квартирам у офицеров свободного времени стало больше. Я его посвящал тренировкам. Тренировался по шесть часов в день. Результат не замедлил сказаться. У меня начала проявляться техника, появились поставленные удары. Я мог вести поединок с одним или несколькими противниками (слабо подготовленными).

В это же время я начал тренировать в офицерском клубе свою первую группу. Это были дети офицеров и местных жителей. Так что моё знакомство с единоборствами началось не с национальных единоборств, а японского карате в его штурминской и касьяновской версиях. О национальных стилях тогда было известно мало. Я знал лишь о Кадочникове, и то по телепередаче и статье в «Комсомольской правде», с которыми познакомился во время учёбы в училище.

Тренируясь и тренируя я прослужил примерно год, руководство полка не препятствовало моим тренировкам, но и не поддерживало их, так как считало, что они отвлекают молодого офицера от основного занятия – выполнения служебных обязанностей.

После одного происшествия всё поменялось коренным образом, командир и начальник штаба полка сразу же встали на мою сторону поддерживали занятия и агитировали других. А случилось следующее: «УАЗик», который вёз командира полка на работу, неосторожно подрезал «Мерседес» бандитов, слегка задел крыло и бампер последнего. Дело происходило прямо перед КПП полка. Конечно, солдат за рулём УАЗика нарушил правила, но это не стоило тех разборок, которые учинили крепкие парни из «Мерседеса». Они выскочили и принялись колотить солдата. Командир полка заступился за бойца – досталось и ему. Дежурный по КПП выскочил, чтобы помочь командиру, но получил удар в нос и упал. В это время я и Володя (так звали моего тренера) проходили через КПП на тренировку в город. Увидев происходившее, вмешались. Володя залепил одному из нападавших в ухо, я сделал другому подсечку, третий не полез. Ситуация бы перешла в цивилизованный диалог, но к КПП уже сбежалась толпа местных жителей (ох уж эти закавказские народы). Само ДТП было забыто, разборка пошла со мной и Володей, незаслуженно оскорбившими и «подло» побившими местных авторитетов. Нам было предложено поехать с ними на разборки один на один в горы. Командир в приказном порядке запрещал мне ехать с ними, но было поздно, мы с Володей сели на заднее сидение редкой в те годы иномарки и машина рванула в горы, которые начинались сразу же за рекой Арпачай.

Я волновался, уж очень много страшных рассказов ходило про разборки в горах, на которых люди исчезали бесследно, но мой тренер был спокоен. Его спокойствие начало передаваться мне. Я украдкой бросил взгляд на парня, сидевшего за рулём. Было видно, как у него дрожат руки. «Да он боится!»  – подумал я и стал ещё более уверенным в себе. 

Машина остановилась в горах недалеко от какой-то деревни, но все разборки свелись к обычному «дешёвому базару». Крутые с виду ребята сильны были только на языке, драться с нами отказались категорически. Даже если кто-то из нас один, а их двое. Затем мы поели шашлыков в одной из городских шашлычных (за их естественно счёт) и расстались почти приятелями.

По возвращении в полк меня вызвал к себе командир полка, поругал за невыполнение приказа, но поинтересовался, чем закончилось наша «разборка». Услышав мой рассказ, остался довольным и предложил тренировать разведроту полка. Я был командиром обычного взвода в мотострелковом батальоне, поэтому предложение показалось заманчивым. Я согласился.